Вечный муж (Достоевский)
Но как чувство от нас не зависит, ибо мы любим и ненавидим, сами не зная, почему и от сего это делается: следственно никого не надлежит обвинять в преступлении2. Он боялся подойти к ней близко и томился по ней; он любил ее, любил, как и раньше, но это чувство уже перемешалось с горечью. Маркиз, занявшись другою женщиною, дал Юлии во всем полную волю; но увидев чрезмерную расточительность ее, принужден был напомнить ей, что имея детей надобно позаботиться о будущей судьбе их, и уменьшить свои издержки. И вот тут-то мы и играли «Провинциалку», на домашнем театре, у его превосходительства гостеприимнейшего Семена Семеновича, - Степан Михайлович - графа, я - мужа, а покойница - провинциалку, - но только у меня отняли роль мужа по настоянию покойницы, так что я и не играл мужа, будто бы по неспособности-с… Ну-с - в этом вот ящичке все и открылось-с, то есть все-с, безо всякого исключения, по дням и по годам, за все двадцатилетие. Маркизу, несмотря на развратную жизнь ее, все еще терпели в обществах, потому что она дом свой содержала исправно, и что муж ничем не жаловался на нее.
Все восхищались, видя столь быстрые успехи, все хвалили ум ее, и таким образом возбуждали в ней ревность ко славе. Все показывало в нем доброту сердца и чувствительность; наконец должно прибавить что Граф, при постоянно любезном нраве, имел замашки оригинального остроумия. Граф, крайне изумленный, притворился, будто ничего не понял. Вы можете уйти, когда вам угодно. Вы попали не туда? Вы имеете неоспоримое право упрекать меня в неискренности - сказала Юлия, пожимая плечами: не вы ли странностью своею отучили меня от чистосердечия? Спустя четыре месяца, Юлия, захотев исповедаться и провести день в уединении, сказала о том мужу. Спустя пять месяцев после брака, кроткая и невинная Юлия начинала оставлять деревенскую Простоту свою, довольно хорошо уже рассуждала о страстях, и признавалась, что в Религии находит много противного разуму. Юлия сперва почувствовала отвращение от знакомства с женщиною, известною по своему распутству; но скоро нашла ее любезною особою, с удовольствием проводила у нее время, и наконец свела с нею дружбу. Лиза слушала недоверчиво, враждебно, но слушала. Жеманные щеголихи, не только из зависти, но и по дурным привычкам, по следствию развращения, обыкновенно почитают добродетельных женщин вялыми и глупыми. Может быть (казалось Вельчанинову), у него был и ум; но так как Наталья Васильевна не очень любила, когда супруг ее много говорил, то ума и нельзя было очень заметить.
Юлия погибла бы невозвратно, то есть была бы лишена детей, сослана в монастырь, или причислена в класс презренных женщин, изгнанных из порядочного общества: но Ангел поспешил спасти ее. Маркиз намерен был провести осень в деревне; но Юлия с любезным упрямством захотела непременно ехать в Париж. Г-н Трусоцкий был не только прилично, но и франтовски одет - в легком летнем пиджаке, в светлых брюках в обтяжку, в светлом жилете; перчатки, золотой лорнет, для чего-то вдруг появившийся, белье - были безукоризненны; от него даже пахло духами. Нет, но такая понятливая маленькая шельма, позаботилась о большой постели! В сущности, это были все чаще и чаще приходившие ему на память, "внезапно и бог знает почему", иные происшествия из его прошедшей и давно прошедшей жизни, но приходившие каким-то особенным образом. Клавдия Петровна и прежде знала это всё, но фамилии этой дамы не знала. Наша команда профессионалов готова помочь вам в любой ситуации. Пусть бог нам пошлет большего счастья, а вам того, чего желает ваше сердце. Его ярость дошла до того, что он велел заключить в тюрьму всех суконщиков, дабы никто из них не мог итти просить за других.
Кроме того, самое тщеславие заставляло его держаться Графини. Граф Оржимон пользовались ее милостями, хотя в самом деле это было ни что иное, как гнусная выдумка. Граф Оржимон незадолго перед тем женился на одной придворной девице, родственнице Маркиза; сие супружество еще теснее связало старинную дружбу. Юлия образумилась на минуту, и проклинала ненавистные уроки, полученные от мужа; она не могла любить соблазнительных правил, которыми Граф Оржимон гнушался. Граф завел речь о делах посторонних; Юлия отвечала односложными словами. Юлия муж на час Москва отвечала с некоторым негодованием, что обещалась умирающей бабушки своей всегда любить Религию, и что намерена сдержать свою клятву. Юлия говорила чистосердечно, она терзалась при одной мысли о разлуке с Графом! 10 Письмо от начала до конца чужое. Сердце его до того билось, что он боялся прослушать, когда взойдет на цыпочках незнакомец. Обольшом богатстве Джека из Ньюбери, о числе работающих у него людей и как он привел во Фледенфильд к королеве Екатерине двести пятьдесят вооруженных за его счет людей против шотландского короля. И во взгляде его блеснуло вдруг какое-то совершенно новое и неожиданное выражение, как бы преобразившее совсем в другой вид злобное и доселе только подло кривлявшееся его лицо.
Но как чувство от нас не зависит, ибо мы любим и ненавидим, сами не зная, почему и от сего это делается: следственно никого не надлежит обвинять в преступлении2. Он боялся подойти к ней близко и томился по ней; он любил ее, любил, как и раньше, но это чувство уже перемешалось с горечью. Маркиз, занявшись другою женщиною, дал Юлии во всем полную волю; но увидев чрезмерную расточительность ее, принужден был напомнить ей, что имея детей надобно позаботиться о будущей судьбе их, и уменьшить свои издержки. И вот тут-то мы и играли «Провинциалку», на домашнем театре, у его превосходительства гостеприимнейшего Семена Семеновича, - Степан Михайлович - графа, я - мужа, а покойница - провинциалку, - но только у меня отняли роль мужа по настоянию покойницы, так что я и не играл мужа, будто бы по неспособности-с… Ну-с - в этом вот ящичке все и открылось-с, то есть все-с, безо всякого исключения, по дням и по годам, за все двадцатилетие. Маркизу, несмотря на развратную жизнь ее, все еще терпели в обществах, потому что она дом свой содержала исправно, и что муж ничем не жаловался на нее.
Все восхищались, видя столь быстрые успехи, все хвалили ум ее, и таким образом возбуждали в ней ревность ко славе. Все показывало в нем доброту сердца и чувствительность; наконец должно прибавить что Граф, при постоянно любезном нраве, имел замашки оригинального остроумия. Граф, крайне изумленный, притворился, будто ничего не понял. Вы можете уйти, когда вам угодно. Вы попали не туда? Вы имеете неоспоримое право упрекать меня в неискренности - сказала Юлия, пожимая плечами: не вы ли странностью своею отучили меня от чистосердечия? Спустя четыре месяца, Юлия, захотев исповедаться и провести день в уединении, сказала о том мужу. Спустя пять месяцев после брака, кроткая и невинная Юлия начинала оставлять деревенскую Простоту свою, довольно хорошо уже рассуждала о страстях, и признавалась, что в Религии находит много противного разуму. Юлия сперва почувствовала отвращение от знакомства с женщиною, известною по своему распутству; но скоро нашла ее любезною особою, с удовольствием проводила у нее время, и наконец свела с нею дружбу. Лиза слушала недоверчиво, враждебно, но слушала. Жеманные щеголихи, не только из зависти, но и по дурным привычкам, по следствию развращения, обыкновенно почитают добродетельных женщин вялыми и глупыми. Может быть (казалось Вельчанинову), у него был и ум; но так как Наталья Васильевна не очень любила, когда супруг ее много говорил, то ума и нельзя было очень заметить.
Юлия погибла бы невозвратно, то есть была бы лишена детей, сослана в монастырь, или причислена в класс презренных женщин, изгнанных из порядочного общества: но Ангел поспешил спасти ее. Маркиз намерен был провести осень в деревне; но Юлия с любезным упрямством захотела непременно ехать в Париж. Г-н Трусоцкий был не только прилично, но и франтовски одет - в легком летнем пиджаке, в светлых брюках в обтяжку, в светлом жилете; перчатки, золотой лорнет, для чего-то вдруг появившийся, белье - были безукоризненны; от него даже пахло духами. Нет, но такая понятливая маленькая шельма, позаботилась о большой постели! В сущности, это были все чаще и чаще приходившие ему на память, "внезапно и бог знает почему", иные происшествия из его прошедшей и давно прошедшей жизни, но приходившие каким-то особенным образом. Клавдия Петровна и прежде знала это всё, но фамилии этой дамы не знала. Наша команда профессионалов готова помочь вам в любой ситуации. Пусть бог нам пошлет большего счастья, а вам того, чего желает ваше сердце. Его ярость дошла до того, что он велел заключить в тюрьму всех суконщиков, дабы никто из них не мог итти просить за других.
Кроме того, самое тщеславие заставляло его держаться Графини. Граф Оржимон пользовались ее милостями, хотя в самом деле это было ни что иное, как гнусная выдумка. Граф Оржимон незадолго перед тем женился на одной придворной девице, родственнице Маркиза; сие супружество еще теснее связало старинную дружбу. Юлия образумилась на минуту, и проклинала ненавистные уроки, полученные от мужа; она не могла любить соблазнительных правил, которыми Граф Оржимон гнушался. Граф завел речь о делах посторонних; Юлия отвечала односложными словами. Юлия муж на час Москва отвечала с некоторым негодованием, что обещалась умирающей бабушки своей всегда любить Религию, и что намерена сдержать свою клятву. Юлия говорила чистосердечно, она терзалась при одной мысли о разлуке с Графом! 10 Письмо от начала до конца чужое. Сердце его до того билось, что он боялся прослушать, когда взойдет на цыпочках незнакомец. Обольшом богатстве Джека из Ньюбери, о числе работающих у него людей и как он привел во Фледенфильд к королеве Екатерине двести пятьдесят вооруженных за его счет людей против шотландского короля. И во взгляде его блеснуло вдруг какое-то совершенно новое и неожиданное выражение, как бы преобразившее совсем в другой вид злобное и доселе только подло кривлявшееся его лицо.